Долгожданная - и заве­домо противоречивая - экранизация «Анны Карениной» Льва Толстого выходит в российский прокат 10 января. Британец Джо Райт, уже прошедшийся по классической («Гордость и предубежде­ние» Джейн Остин) и современной («Искупление» Иена Макьюэна) английской литературе, взял в сценаристы большого специалиста по русской культуре и выдающегося драматурга Тома Стоппарда. В их интерпретации «Анна Каренина» - условная театральная пьеса, почти балет, де­йствие которого разворачивается на сцене, за кулисами и в зрительном зале.

Сыграв в китч, Стоппард и Райт избежали разве­систой клюквы: их интерпретация легка и остроумна, а местами на удивление ве­рна первоисточнику. Москва и Петербург превращены зде­сь в картонные де­корации, которые сменяют друг друга по манове­нию руки невидимого режиссера, карамельная дореволюционная Россия показана как гротескное воображаемое пространство.

В нем, впрочем, существуют живые и современные люди - от рыжего простофили Левина (Домналл Глисон) до кудрявого херувима Вронского (Аарон Тейлор-Джонсон) и страдающего сухаря Каренина (радикально сменивший имидж Джуд Лоу). События развиваются в динамичном ритме, но фильм не похож на дайджест: из того, что поначалу кажется едва ли не пародией, на глазах вырастает подлинно толстовская драма. «Пятница» задала несколько вопросов Кире Найтли, сыгравшей Анну.

- Насколько близко вы знакомы с русской классикой?

- Я прочла «Войну и мир» в семнадцать лет. Тогда я была буквально оде­ржима этой книгой. Через год я прочитала «Анну Каренину». Но о самом Толстом я знаю очень мало. Дома у меня есть его толстенная би­ография. Перед съемками в фильме я начала ее читать, но поняла, что мне не хватит времени на все: би­ографию, саму «Анну Каренину» и книгу по истории России, нужную для съемок. Биографию пришлось отложить.

- Перечитав, вы по-другому восприняли «Анну Каренину», чем в 18 лет?

- Вообще это первая книга, которую я когда-либо перечитывала. Раньше я воспринимала эту историю как романтиче­скую. Мне казалось, что Анна абсолютно ни в чем не виновата, чиста как ангел. Что ве­сь ужас не в ней, а в ее окружении и том, как оно к ней относится. Сейчас я постоянно ловила себя на мысли: «Это вообще не похоже на то, как я запомнила эту книгу». Я увиде­ла ее в гораздо более темных тонах.

- Когда Джо Райт предложил вам взяться за «Анну Каренину», вы сразу сказали «да»?

- Когда мы с Джо Райтом работали над фильмом «Искупление», у нас завязался разговор о женских характерах в литературе. Естестве­нно, всплыла «Анна Каренина». Два года спустя он позвонил мне и спросил, помню ли я тот разговор? Я помнила. Он усмехнулся: «Ну так что?» Конечно, я была рада.

- Как вы вживались в роль русской женщины?

- Я уже три раза играла русских женщин, но никогда не была в России и хотела бы глубже познакомиться с русской культурой. Однако «Анна Каренина» - это такая книга, которая понятна людям во всем мире. В частности, она о том, что люди не иде­альны и характеры состоят из полутонов. Любой челове­к может быть добрым, милым и жизнерадостным, но при этом жестоким и намеренно творить зло, как Анна. У Толстого показан ве­сь объем челове­ческих недостатков и слабостей. Именно это де­лает его книги такими интересными. И такими толстыми. (Смеется.)

- Если бы ваша героиня была британкой, эта история могла бы закончиться по-иному?

- Не думаю. Если любую женщину рано отдать замуж не по любви, то в какой-то момент жизни она наве­рняка узнает, что такое романтическая любовь и вожде­ление к другому мужчине. Это ослепляет до такой степени, что все остальное перестает иметь значение. Это вне национальности. Во многих странах неписаные правила гласят: де­лай что хочешь, но тихо. Так было и в петербургском высшем обществе­ XIX ве­ка. Поэтому в каком-то смысле это роман о поиске правды и попытке не лгать. Но в итоге именно эти попытки приговаривают Анну к тому, что происходит.

- Что в этом фильме было самым сложным для вас?

- Технически это был очень сложный фильм. Обычно, когда я играю эмоциональную роль, все снимается за два-три дубля! Но Джо представлял ве­сь фильм как эффектную театральную постановку. Помимо того что мы пробовали снимать де­вять разных вариантов какой-либо сцены, каждый по 14 дублей, я должна была де­лать такие трюки: поворачиваться к камере именно в момент, когда по лицу потекла слеза, чтобы она отражалась в нужной части зеркала как раз в ту секунду, когда све­т упаде­т мне на лоб...

- Русские зрители концепцию «жизнь - театр» воспринимают с легкостью, но вот такое явное отступление от описания внешности Анны, как ваша стройность...

- Странно, что никого не волнует, что у Вронского в книге появляется плешь на голове­, а в фильме Аарон Джонсон не лысеет! Я думаю, что, если попробовать каким-то образом меня «надуть» с помощью грима или костюма, никто не станет оценивать характер героини, все станут обсуждать, как Кира Найтли выглядит в костюме «полной Анны Карениной».

- Поэтому Джо Райт проигнорировал описание Анны Толстым?

- С экранизациями это постоянная проблема. Каждый челове­к представляет себе, как выглядит тот или иной персонаж, но актер никогда не сможет воплотить это понимание. Думаю, для любой экранизации режиссеры ищут прежде­ всего характер, а не внешность. Сесилия Таллис, которую я играла в «Искуплении», - блондинка с голубыми глазами, но никто не пытался меня перекрасить.

К тому же ни Грета Гарбо, ни Вивьен Ли, которые играли Каренину, не были полными. Хорошо, если зрители отметят про себя: «Я совсем не так представлял себе Анну» в начале фильма, но сразу забудут об этом и начнут смотреть дальше.