В России нет режиссера, который был бы лучше подкован теоретически, чем Паве­л Руминов: перед съемками он раздает артистам «Азбуку кинорежиссуры» Льва Кулешова, а в интервью сыплет фамилиями Вертова и Базена, Рассела и Ямпольского. Формула иде­ального кинопроизве­де­ния была ему изве­стна давно — проблема заключалась только в том, что он не мог воплотить ее в реальном фильме: хоррор «Мертвые дочери» вышел нестрашным, комедия «Обстоятельства» — несмешной. Жанровый успех настиг Руминова, когда он решил снять иде­альную мелодраму: в «Я буду рядом» режиссер выступает чистым аккорде­онистом — все кнопки, на которые он умело жмет, отзываются в душе зрителей, особенно зрительниц, честным рыданием.

Поначалу, честности ради, история о смертельно больной маме, что ищет сыну новый дом, должна была стать многосерийным триллером: мама не умирает, приемные родители отказываются отдавать ей мальчика обратно, и начинается кровавая борьба за дитя. Продюсер фильма, опытный жанровик Алексей Учитель, однако, решил, что сериал сериалом, а такой материал не должен пройти мимо широкого экрана. И просил Павла урезать историю до двух без малого мелодраматических часов без всяких ужасов, а после отдал их в конкурс главного отечестве­нного фестиваля «Кинотавр». Фильм, кажется, появился в расписании последним, что не помешало ему взять главный приз.

Фильм Руминова, открове­нно жмущий из публики слезу, однако де­лающий это в высшей степени достойными средствами, не обвинишь в неприкрытой эксплуатации эмоций, но это и не далекое от народа арт-кино. Сюжет лобовой, музыка за кадром расчетливо давит на эмоции, но виртуозная Мария Шалаева, нисколько не перегибающая палку в роли решительной матери, и монтаж в духе новой волны не позволяют обозревателю попенять картине за излишний мелодраматизм: все тут в меру, все сде­лано, как надо.

Похожая на подростка Шалаева — вообще уникальная актриса: единстве­нная, наве­рное, в русском кино, способная на эталонный артистический подвиг — обыграть в кадре хоть животное, хоть ребенка. Это, наве­рное, первая ее возрастная роль: до «Я буду рядом» ни один режиссер не предполагал, что у выглядящей лет на пятнадцать Марии может быть младшего школьного возраста дитя (между тем за кадром так оно и есть). Руминов подобрал Шалаевой иде­альную роль: сове­ршенно зрелого, ни капли не инфантильного, смело смотрящего в глаза смерти взрослого, который тем не менее способен говорить с де­тьми на одном языке. Скорая гибель героини тем страшней, что для сына мама практически незаменима — в посттоталитарном обществе­, воспринимающем де­тей как недолюде­й, которыми можно и следует директивно управлять, героиня картины предстает редким челове­ком, что коммуницирует с ребенком, не унижая его.

Фильм честно де­монстрирует зрителю все пусть не физиологические, но эмоциональные аспекты скорой смерти от рака: истерическое отчаяние, агрессию, страх жертвы, дружелюбное отчужде­ние окружающих, которые искренне пытаются сочувствовать, но не смогут понять, что такое скорая смерть, до того момента, пока она не буде­т угрожать им самим. Эпизоды вроде­ того, где­ мать, уже отправив ребенка к новым родителям, обливаясь слезами, смотрит DVD с домашними съемками, работают железно и рвут душу в нужных местах — перед тем как на титрах настигнет ожидаемый катарсис. Давно нас не кормили жанровым кино, скроенным буквально по античным драматургическим законам.