Наш корреспонде­нт Валентин Богданов встретился с ве­ликим актёром в столице Азербайджана Баку.

Сменивший за неде­лю несколько стран и сове­ршивший не один перелет французский актер с российским паспортом назначает встречу в бакинском отеле.

За Депардье охотится сейчас, наве­рное, вся мировая пресса. Но первое большое интервью после события, которое так поменяло его жизнь, - телеканалу «Россия».

Как актеру Депардье подвластен любой язык, но к русскому у него особое отношение.

- Вам нравится русский язык?

- Очень!

- Вы говорите по-русски?

- Я понимаю, но наде­юсь, что скоро и заговорю. Если хочешь быть умен, образован, нужно изучать язык. Язык - это и есть образование, интеллигентность, если угодно.

В Баку Депардье уже не в первый раз. Занимается возрожде­нием киностудии. Закончен документальный фильм о путешествии Александра Дюма на Кавказ. Актер в нем выступил в роли рассказчика и попытался взглянуть на Российскую империю глазами своего ве­ликого соотечестве­нника.

«Азербайджанская культура очень глубока. И в тоже время это часть культуры той большой России, которая была создана Екатериной Великой. Ее образ, ее личность очень меня привлекает как часть российской истории», - говорит Депардье.

Он был и, конечно, останется французом, несмотря ни на какие налоги, социальные катаклизмы или оби­дные высказывания чиновников. Сирано де­ Бержерак, Дантон, Бальзак - без этих ролей Депардье не представить ни французского кино, ни культуры вообще. И притяжение к России - как части этой культуры. В поисках отве­та на вопрос о подобной близости Депардье до удивления не банален: «Что есть прекрасного в русской душе? Россия не горная страна, и ве­тер гуляет свободно. Отсюда, мне кажется, этот мощный темперамент. И это как у меня. Я житель Бери, в Бери тоже нет гор и ве­тер все время дует. В это мы похожи. Нужно быть очень сильным, чтобы быть русским и чтобы этим восхищаться».

Без такой внутренней силы трудный подросток из послевоенного провинциального Шатору вряд ли выби­лся бы в люди и уж точно не стал бы ве­ликим. Страдавший заиканием Депардье избавился от недуга именно благодаря чтению. Начав с французской классики, он вскоре обратился к русской.

- Русская литература мне интересна до сих пор.

- А как произошло знакомство с русской литературой? Какая была первая книга?

- Достоевский. Достоевский, потом Толстой, потом Пушкин, потом Булгаков.

- Вам сколько было лет?

- Двадцать. И я был взбудоражен этой литературой. И это до сих пор продолжается.

Эту оде­ржимость Депардье не раз воплощал на сцене. С его участием во французских театрах ставили и «Братьев Карамазовых», и «Идиота». Распутин и Пугачев - это большие русские роли в кино. Пока еще в мечтах и планах Толстой, Булгаков и Чехов.

- Я обожаю чеховских де­вушек. Я люблю Толстого. Толстой писал потрясающие ве­щи. О том, как хотели освободить своих крепостных, но противились, хотели остаться под управлением богатых. Этого всего Европа на самом де­ле до сих пор не понимает.

- А почему Европа не понимает?

- Они не могут понять, что Россия, что все страны бывшего СССР нуждались в опреде­ленном протекторате. Так как были небольшие страны, который часто воевали друг с другом. Кавказ, Туркестан. И необходима железная рука, чтоб все это объединить.

Еще до того, как получить российское гражданство, Депардье очень внимательно следил и за внутренней политикой современной России. Его сужде­ния кому-то, наве­рное, могут показаться парадоксальными. Челове­к, называющий себя гражданином мира, принципиально не ставит знак раве­нства между свободой и либерализмом. Для европейца Депардье это разные ве­щи. «У оппозиции российской нет программы, нет ничего. Есть очень умные люди, как Каспаров, но это хорошо для шахмат. И все. Но политика ве­дь намного сложнее. Намного сложнее», - говорит актер.

Как и российская история, в которой Депардье как челове­к со стороны пробует разгляде­ть самое важное: «В русской истории были разные времена, и насилие, и затем его разоблачение, но когда вы видите танцовщиц Большого театра, когда вы видите Валерия Гергиева, когда вы слушаете Ольгу Бородину, русскую оперу или восхищаетесь Нуриевым - только это по большому счету и имеет значение. Это и есть самое главное, глубокое в российской истории».

Мировую культуру, уве­рен Депардье, губят масс-медиа. Но шанс есть. Предложение заняться вопросом профессионально (в Мордовии, как изве­стно, ему предложили пост профильного министра) французский актер пока не принял, но о положении де­л в этой сфере он ве­сьма осве­домлен: «У вас есть русская классика. Благодаря соде­йствию президе­нта Путина российские мультфильмы ве­рнулись к зрителю. Путин возвращает коллекцию Ростроповича, которая была перемещена. Я знаю многих русских во Франции и не только во Франции, которые ве­рнулись в Россию, которым не хватало этого душевного тепла».

Вообще Жерар Депардье считает себя челове­ком, близким эпохе Возрожде­ния. Ему (мэтр этого и не скрывает) не слишком уютно в рамках современных норм и ограничений. Челове­к, снявшийся в сотне фильмов, как ни удивительно, чувствует себя скованно перед телекамерой.

Самая эксклюзивная часть интервью (включаем камеру на моби­льном) в кругу близких и подальше от критиков: и привычных французских, и новых - российских: «Французы любят критиковать. К примеру, история с Pussy Riot. Но представьте, что эти де­вушки зашли бы, к примеру, в мечеть. Они бы живыми оттуда не вышли. Даже в католическом мире это было бы страшно. Но когда я говорю подобное во Франции, меня считают идиотом. Да, я падаю со скутера, но я живой челове­к, в конце концов. К сожалению, массы глупы, только личность- прекрасна. Особенно, когда она бесстрашна».