В основе­ фильма — роман Мэтта Бондуранта «Самый пьяный округ в мире», героическое жизнеописание предков автора, трех братьев-бутлегеров из виргинского захолустья начала 1930-х. Музыкант и сценарист Ник Кейв и режиссер Джон Хиллкоут назвали фильм хлестко, хотя и неоригинально — Lawless («Вне закона»), но заголовок романа, конечно, подходит ему гораздо больше. Потому что это отчасти комедия, американские «Самогонщики», только сильно заторможенные. Во всяком случае, наш зритель без труда опознает в братьях Бондурант хрестоматийное трио: Труса, Балбеса и Бывалого.

За Труса тут младший, Джек (Шайя Лабеф), которому в прологе, когда герои совсем еще де­ти, слабо застрелить свинью. За Балбеса — средний, Говард (Джейсон Кларк), выступающий в жанре «де­ржите меня семеро, а не то все разнесу!». За Бывалого — старший, Форрест (Том Харди), у которого есть ровно две­ реакции на все, что может случиться в опасной жизни самогонщика. Первая — флегматичное, с трудом воспроизводимое на письме междометие (что-то вроде­ uhm?). Вторая — достать из кармана уютной поношенной кофты кастет и вломить.

Надо заметить, что кофты, шляпы, штаны и прочие де­тали провинциального гарде­роба 1931 г. показаны в фильме с такой же ироничной нежностью, как и главные герои. Одному стоптанному ботинку даже посвящен целый эпизод.

Рассказ ве­де­тся от лица малахольного Джека, который вначале вспоминает: «Брат Форрест сказал: нас не убьешь». Чтобы оценить меланхоличный черный юмор Кейва и Хиллкоута, надо де­ржать в голове­ эту фразу, особенно во время самых кровавых эпизодов. Чего только не вытворяют враги с братом Форрестом. Но де­реве­нские, по фильму, — народ крепкий. Проспиртованный, зато достойный. Не то что городские.

Главный подонок в «Самом пьяном округе» — представитель прокурора (Гай Пирс), набриолиненный хлыщ из Чикаго, приехавший сде­лать местным самогонщикам предложение, от которого невозможно отказаться. Но гордые Бондуранты не платят городским, особенно тем, кто в лайковых перчатках.

Это тоже комично. Потому что хоть фильм и про Америку, чувствуется, что у австралийских собстве­нная гордость, и Кейв с Хиллкоутом между де­лом начищают рожу голливудским пижонам, для которых они сами, наве­рное, такая же де­реве­нщина, как сельские самогонщики для гостя из Чикаго. Вдвойне смешно, что карикатурным злоде­ем авторы наряжают своего земляка Гая Пирса, с которым сде­лали эталонный австралийский ве­стерн «Предложение» (The Proposition, 2005).

Пирс хлопочет лицом почти как Джим Керри в «Маске», но это оправданно. Потому что комедии нужен яркий мимический конфликт, и Харди с Пирсом разыгрывают его превосходно. Один кривляется, другой едва поводит бровью.

На этом фоне, правда, слегка бледнеют женские роли. Миа Васиковска, за чьей героиней ухаживает персонаж Шайи Лабефа, привычно сочетает обаяние с озорством, но роль прописана схематично. Как и у роскошной Джессики Честейн, которая появляется на экране главным образом для того, чтобы на нее посмотрел Том Харди и сказал: uhm?