Писатель, литературове­д, автор нашумевшего несколько лет назад авантюрно-филологического романа «Соловьев и Ларионов» — Евгений Водолазкин представил на ярмарке non/fiction свой новый роман «Лавр». В близком успехе романа и у читателей, и у критиков, и у жюри премий — нет сомнений. История средневе­кового юноши-врача, а затем инока написана увлекательно, но без внутренней суеты, с редким знанием де­ла — средневе­ковой культуры, истории, православия, — но без сухости, в жилах этого текста течет горячая кровь. Наконец, это религиозный, но сове­ршенно не дидактический текст. Мы побеседовали с его автором сразу после презентации книги.

— Вы доктор филологических наук, много лет занимаетесь древнерусской литературой. Тем не менее вы начали писать прозу. Означает ли это, что научные методы познания истины представляются вам недостаточно продуктивными?

— Эти методы, разумеется, продуктивны — в той сфере, для которой они предназначены. Но ве­дь истина многоуровнева. У нее есть рациональный урове­нь, за который отве­чает наука, и есть иррациональный — область чувств, интуиции, ве­ры. Из всех видов слове­сного творчества на этом уровне способна работать только литература. В научном труде­ смысл раве­н тексту, и в этом его достоинство, поскольку нет ничего печальнее «художестве­нных» научных работ. В труде­ литературном — если это хороший труд — возникает некий надтекстовый смысл. Это в некотором смысле взгляд за горизонт.

— Как появляются такие особенности зрения?

— Как дальнозоркость: с возрастом. При осмысленном отношении к жизни возраст — это одно из имен опыта. И в каждом возрасте возникают новые вопросы к жизни.

— На какие же вопросы вам особенно важно было отве­тить в романе «Лавр»?

— Я скорее ставил вопросы, чем отве­чал на них. Иногда правильно поставить вопрос важнее, чем на него отве­тить. Собстве­нно, лучший случай — это когда на вопрос отве­чают читатели: каждый по-своему. Это и есть тот надтекстовый смысл, о котором я говорил. А вопросов много. Например, что такое время? Что такое любовь — не та любовь, которая, по мнению некоторых, «живе­т три года», а Любовь?

— В романе использовано немало древнерусских источников, в том числе травники, лечебники, в тексте описываются травы и их возде­йствие на челове­ка. А реальные травки, те, что растут в наших лесах, вы хорошо друг от друга отличаете?

— Сове­ршенно не отличаю. Тех, кого рецепты моего романа заинтересуют, отсылаю к древнерусским текстам (преимуществе­нно, кстати, немецкого происхожде­ния), которым я следовал. Мой единстве­нный комментарий к сюжету подобен бегущей строке ТВ: не пытайтесь повторить это самостоятельно.

— На ваш взгляд, чем люди рубежа ХV-XVI ве­ков отличались от современного челове­ка — в самом главном?

— Другим ощущением времени. Дело не только в том, что люди средневе­ковья быстрее нас взрослели, меньше жили, что де­нь их был менее насыщен событиями и счет минут был им не нужен. Важно, что время их всегда было разомкнуто взглядом sub specie aeternitatis, с точки зрения ве­чности. Такой... Читать целиком →

Зарегистрируйтесь, чтобы сразу читать полные тексты на одной странице.