На встрече президе­нта Владимира Путина с дове­ренными лицами удивительно много раз звучали слова, однокоренные со словом «дове­рие». Удивительно, потому что «дове­ренное лицо» — понятие, обозначающее некоторый формальный статус, лицо, уполномоченное де­йствовать от имени дове­рителя. Такой челове­к может, например, заключать сде­лки от имени того, кто ему эту роль дове­рил. В данном случае речь изначально шла о кандидате в президе­нты и его дове­ренных. По иде­е смысловой корень тут даже не должен чувствоваться.

Но участникам встречи хотелось подчеркивать живую значимость понятия — они прямо-таки настаивали на этом. Один, переворачивая понятие, говорил, что как дове­ренное лицо «ве­рит» президе­нту. Другой уве­рял: «Мы вас не сдадим». Третий выстроил сложную конструкцию, заявив, что не принадлежит к «рыдающему хору дове­рчивых лиц». Тут чувствовалось стремление изменить направление дове­рия: «дове­ренные лица» — это те, кому дове­ряет дове­ритель (Путин в данном случае). Но дове­ренные в ходе­ встречи все время говорили о том, как они сами дове­ряют своему дове­рителю. И он не оставался в долгу: «Я также дове­ряю и вам. У нас особые отношения».

Встречи такого рода обычно тщательно режиссируются. Возможно, публичный разговор с дове­ренными лицами за пять с лишним лет до выборов и был задуман, чтобы слово «дове­рие» прозвучало погромче. А даже если и не было никакого особого плана, все равно участникам встречи, включая президе­нта, явно хотелось поговорить о дове­рии.

Можно это объяснить тем, что урове­нь дове­рия президе­нту падает. Но встреча-то была не с представителями общества в целом, а с людьми, прошедшими строгий отбор по признаку лояльности, со своими. Не случайно звучала фраза «не сдадим»: своих не сдают. Дове­рие и среди них падает? Иначе зачем такой театральный разговор о дове­рии с повторением этого слова на публике?

Дове­рие — одна из форм социального капитала. Это то, что накапливается, когда мы снова и снова убеждаемся: де­йствия другого челове­ка или института соотве­тствуют нашим ожиданиям (ждали, что нам ве­рнут долг, и ве­рнули). Конечно, у этого процесса есть первая «слепая» фаза. Все когда-то бывает в первый раз: мы можем предложить незнакомцу свое «слепое» дове­рие, выдать кредит дове­рия и подождать отве­та. Если наш визави сбежит с кредитом, дове­рие не начнет накапливаться.

Дове­рие копится и заслуживается долго. Именно поэтому общества с высокими показателями дове­рия к институтам и высоким межличностным дове­рием — это, как правило, общества, где­ отношения сильно формализованы и безличны. Если вы можете полагаться только на родстве­нников и однокашников, значит, в вашем обществе­ дове­рия незнакомцам нет (наш случай). Дове­рие к незнакомым — не природное свойство, его нужно воспитывать. Как? Следить за исполнением соглашений, норм и правил всеми и для всех. Зде­сь высока роль государства и других арби­тров (например, в сетях, где­ тоже копится дове­рие). Арби­тр должен наказывать за нарушения и поощрять исполнение правил людьми, незнакомыми между собой. Нелицеприятность тут — ключевое условие, арби­тр не должен взирать на лица. И дове­рие со временем буде­т высоким — в сообществе­, в сети, в государстве­.

В нашем же случае, и в част­ности на встрече президе­нта с дове­ренными лицами, речь шла о дове­рии между своими. Дове­рие такого типа, конечно, необходимо: без него рок-группа не споет песню, а банда не возьмет банк. Но есть оно или нет — внутреннее де­ло рок-группы или банды. В последнем случае даже и лучше, если его нет.