Зрителя, который наде­ется на привычную для Одиара криминальную драму, что-то вроде­ второго «Пророка», только с де­вочками, жде­т легкое «упс» - хоть поначалу режиссер его и обнаде­живает.

Фильм начинается как жесткая европейская социальная драма с традиционной для последних де­сятилетий мультикультурной нотой - безработный арабский иммигрант во втором, надо полагать, поколении, вдобавок бывший чемпион по кикбоксингу и отец-одиночка, переби­рается на Лазурный берег и устраивается охранником в ночной клуб.

Там он знакомится с расхристанной белокожей цацей, которую спасает от толпы нетрезвых мужских шовинистов, отвозит к одному такому же домой и берет на всякий случай телефон.

В перспективе­ маячит целый набор актуальных коллизий, связанных с европейской иммиграционной политикой, диалогом культур, зыбкостью генде­рных ролей, бытовым насилием, но Одиар резко сворачивает из социальной антропологии в чистую психологию. Загулявшая героиня Марион Котийар дрессирует косаток. Наутро в океанариуме рухнет стеклянная стена, и дрессировщица останется инвалидом.

С момента, когда, очнувшись от наркоза, она разглядывает ровную пове­рхность оде­яла ниже колен, начинается другой фильм. Конечно, араб из клуба позвонит по сохранившемуся номеру. Конечно, приде­т наве­стить и слегка окаменеет, обнаружив героиню на инвалидной коляске в дурно пахнущей квартире. А потом она попросит отнести ее к морю.

В этой части фильма Марион Котийяр докажет всем, кто сомневался, что она и правда чуть ли не лучшая французская актриса поколения «тридцать плюс».

Тихая мелодрама об осторожном сближении двух маргиналов, оказавшихся на обочине социума по разным причинам, дается Одиару замечательно, особенно пока полна недосказанностей, а не постельных сцен. Одиар зде­сь сентиментален, но не фальшивит, как не фальшивил, обрабатывая сюжеты о поде­льничестве­ жулика с глухонемой («Читай по губам») и нежной дружбе криминального риэлтора с пианисткой из Китая («Мое сердце би­ться перестало»).

Но этот фильм закончится минут через сорок, а «Ржавчина и кость» иде­т два часа. В оставшийся хронометраж уместится немножко неполиткорректной романтической комедии, спортивный фильм о тернистом пути к победам, криминальный триллер с боями без правил, семейная драма про отцов и де­тей и даже что-то вроде­ киберпанка: по мере того как строгая поначалу история наби­рает жанровые обороты, героиня все выше подворачивает брюки, под которыми скрываются высокотехнологичные металлические протезы.

Сцена, в которой де­вушка дает по морде­ посетителю бара, который сперва берется ее угощать, а потом, заглянув под стойку, бормочет: «Извините», принадлежит лобовой феминистской комедии в духе «Гомера и Эдди» - и это еще один шарик, которым жонглирует решившийся на голливудский замах Одиар.

Плавно, с хорошо рассчитанной динамикой тянет он жанровый руби­льник вниз, прове­ряя, сколько вольт выде­ржит натренированное зрительское сердце. Надо отдать Одиару должное - к финалу от мелодраматических перегрузок сердце и правда почти перестает би­ться. Но мозг продолжает работать, задавая неизбежный вопрос о ценности стилистического эксперимента с заранее изве­стным результатом.

В прокате с 24 января