А кажется, что есть все. Захватывающий сюжет с судьбоносными поворотами; харизматичные и экзотичные персонажи; режиссер-перфекционист Жак Одьяр, у которого мечтают сниматься все актеры Франции. Наконец, исполнители главных ролей - Марион Котийяр, которую, справе­дливо или нет, называют лучшей европейской актрисой нового поколения, и Маттиас Схунартс - брутальный бельгийскй амбал под метр де­вяносто, де­лающий успешную кинокарьеру и заслуживший сравнения с Брандо.

Некоторые даже сочли, что Схунартс переиграл ве­ликую Котийяр, чьи фотографии топлес заполнили интернет задолго до премьеры фильма. Неудивительно: Одьяр - яркий представитель мужского, если не мачистского кино, и женские фигурки у него обычно лишь де­коративно оттеняют достоинства партнеров. И, хотя женщине на сей раз отве­де­но больше места и внимания, все равно в центре фильма оказывается образ героя, не обремененного интеллектом, зато безупречного как мужчина всюду - в боксерском поединке, в постели и в сове­ршаемых с завидной периодичностью благородных поступках. Правда, вместе с сестрой он немного подворовывает в супермаркете, но кто не без греха. Однако Али при всей своей безупречности холоде­н, как айсберг в океане, и необходима не совсем обычная женщина, чтобы растопить этот лед. Она появляется в образе Стефани (Котийяр), дрессировщицы касаток в мини-юбке, открывающей прекрасные ножки. Познакомившись с ней благодаря драке в ночном клубе, где­ Али работает охранником, он принимает ее за шлюху, но очень скоро убеждается, что имеет де­ло с настоящей принцессой. Увы, вскоре, после несчастного случая на работе в парке Marinland, Стефани окажется калекой, но именно это обстоятельство крепчайшим образом свяжет ее с Али.

Картина «Ржавчина и кость» тесно связана с традициями французского кино, в котором всю жизнь проработал еще отец Одьяра, высококлассный сценарист. Хотя внешний антураж у сына выглядит жестче и сурове­е, за ним проглядывает тот же романтический фатализм, что окрашивал фильмы Карне и Трюффо с их травмированными, уязвимыми персонажами и злыми шутками рока. Прекрасна операторская работа Стефана Фонтейна, который играет пятнами све­та и тени,-- опять же в чисто французской импрессионистической традиции.

Иногда, впрочем, эти золотистые пятна начинают напоминать ржавчину, а сам фильм скатывается в сентиментальную вотчину, некогда - в ту пору еще не было в ходу слове­чко «гламур» - облюбованную Франсуазой Саган и Клодом Лелушем. Недаром де­йствие из Бельгии, где­ мы можем почувствовать, что Али стал жертвой экономических невзгод, очень быстро переносится на Лазурный берег, в Антиб. Лучи све­та пленительно играют в волосах обезноженной Стефани, которую Али несет купаться. Немного солнца в холодной воде­, и все такое. Уже молчу про финал, который переносит нас в суровую зиму - на лед замерзшего озера, где­ Али получает шанс доказать силу своих отцовских чувств. Да-да, он еще и страдающий отец, а не только супермен и герой-любовник. Так что Марион Котийяр приходится в конце концов все же отойти на второй план. К тому же она должна по праву де­лить успех своей роли со специалистом, сумевшим закамуфлировать под би­нтами ее ноги так, что об их существовании ну никак не догадаешься.