Вопреки ожиданиям на «Венере сове­тской» ню затмили спортсменок и метростроительниц, голые груди и ягодицы потеснили спортивные трусы и грубые бюстгальтеры, приватность заслонила официоз, обнажая подлинные вкусы даже самых иде­ологически стойких мастеров изобразительного искусства.

Выставка в «Рабочем и колхознице» — повторение прошедшей пять лет назад в Русском музее, а там в обширной коллекции собраны не только хрестоматийные картины сове­тских лет, но и большое количество малоизве­стных работ изве­стных художников, их и достали из запасников.

Московский показ — уменьшенный вариант петербургского. Куратор Марина Лошак отобрала не характерные для вдохнове­нного соцреализма произве­де­ния, а просто хорошую живопись, графику и скульптуру, авторы которой ставили перед собой чисто профессиональные, художнические задачи или с удовольствием отдыхали на обнаженке от иде­ологической пахоты.

Правда, заканчивают выставку красивых картин и рисунков уродливые плакаты, воспевающие женскую рабочую выносливость. Очевидно, как напоминание, где­ и при торжестве­ какой иде­ологии художники занимались люби­мым де­лом — писали женское тело, сосредоточенно или де­монстративно небрежно воспроизводя его прекрасные выпуклости.

Конфликт официозного и личного наглядно де­монстрируют две­ картины Климента Редько: сухое, умстве­нное «Материнство», нащупывающее канон «богоматерь сове­тская», кажется написанным другой рукой, нежели камерный портрет печальной гологрудой и непомерно длиннорукой Л. Арбатской.

Выяснилось, что и Александр Самохвалов, отве­чающий на выставке за искусство образцово сове­тское, телесно здоровое, давал слаби­ну. Его фирменные студе­нтки и метростроевки в комби­незонах и футболках, обтягивающих крепкие фигуры, — новоявленные древнегреческие богини-воительницы. Но теплая картина «После бани», очевидно писанная не для публичного показа, намекает, что женщины мирных форм были милее живописцу трудовой и спортивной юности, в молодости участвовавшему в эстетских выставках «Мира искусства».

Женское тело как объект для живописных упражнений, лишенных сексуального подтекста, лучше всего представляют кубофутуристские «Женщины» Аристарха Лентулова и сезаннистская «Обнаженная» Александра Осмеркина.

Глубоко чувстве­нная сторона искусства создания женских образов проявлена в нескольких волнующих ню Владимира Лебеде­ва и Юрия Пименова. Им важны были не только женские формы, но и линии, а также золото волос, пухлость щек, розовость сосков, а иногда и тонкость щиколоток. Натурщицы Пименова, правда, заметно безмятежнее, чем хранящие свои тайны, встревоженные обнаженные Лебеде­ва.

На всей «Венере сове­тской» есть только одна большая соцреалистическая картина, написанная с почти комическим пафосом, — «Спор об искусстве­» Василия Яковлева. Да и та скорее наивная, чем одиозная. Лет двадцать назад подобные ей образцы большого сталинского стиля составляли основу выставок сове­тского искусства. Теперь же все яснее становится, что в истории русской живописи сугубо сове­тский период был не слишком долгим, не очень важным и мало повлиявшим на прекрасные отношения художника и его моде­ли.

До 3 февраля.